«Я по полной прожил обе мои жизни»

«He vivido a tope mis dos vidas»

Рафаэль – в двух шагах от начала своих концертов 2000 года

 

Мадрид, Lecturas

Javier de Montini

Foto: Pepe Jiménez

 

Певец из Линареса утверждает, что его жизнь совершенна – и в профессиональном плане, и в качестве отца семейства. «Бросая взгляд назад, я испытываю удовлетворение, и мне хочется следовать тем же курсом».

 

  
Открывается для чтения - Se abre para leer

 

Рафаэль – в своем доме «Los Martos». Особняк, который он выстроил по своему вкусу в Монтеприниспе, в районе Боадилья-дель-Монте, совсем близко к Мадриду. В своей переполненной суетой жизни певца, год за годом в гастрольных поездках по разным странам, он даже не мог насладиться этим красивым местом. А теперь – да. Он приехал из Майами и ощущает себя совершенно счастливым со своей семьей. Он вновь пользуется своим личным кабинетом: «Это просто кавардак, полюбуйтесь: он битком набит вещами – бумагами, дисками, премиями, картинами… да всем!» И вновь сталкивается, тут и там, со своей коллекцией икон, со своими ценными картинами, своими портретами, с тысячами сувениров из множества его поездок. Наедине – Наталия отправилась в поездку, а дети заняты своими делами – я встречаюсь с Рафаэлем, весьма оптимистичным и, я сказал бы, более откровенным, чем когда-либо.

 

 

Рафаэль принимает нас в своем особняке «Los Martos», в Боадилья-дель-Монте, построенном полностью по его вкусу.

 

Он возвращается на сцену, видевшую самый большой его успех

 

- На пороге 2000-х ты возвращаешься на одну из сцен мадридской Гран Виа. С самыми известными твоими хитами – или ты представишь новые песни?

- Там будет всё. Ведь и в самом деле я возвращаюсь на Гран Виа, мою улицу, разве не так? Улицу моих больших дебютных концертов – и тех, что последовали за ними. Я выступал и в театрах на других улицах, но испытываю привязанность к тем, что на Гран Виа, потому что в шестидесятых-семидесятых там я пережил взлет, и там я хочу вступить в 2000 год, который уже не за горами. В моем спектакле – «Концерты 2000» – я, само собой, исполню мои знаменитые хиты. Некоторые – но не все, а также устрою премьеру новых песен. Есть пара новых названий, которые появятся на моем следующем диске – это целиком премьерный показ, но также я впервые исполню перед публикой такие темы, как «Despertar al amor», «Sí, pero no», «Te quiero mucho» и другие, которые я отыскал на своих альбомах, и которые, поэтому, являются «новинками» в моем репертуаре. Чудесные песни. Они очень всем нравятся, потому что люди, которые помнят их, радуются этому воспоминанию.

 

 

Свободное время он проводит, слушая музыку и наслаждаясь покоем своего домашнего очага.

 

- Как я вижу, на горизонте новый альбом. На рождество?

- Нет, он выйдет в начале года, в феврале. Песни уже готовы, но мне не хватает названия. У меня нет ни названия, ни моего фото на обложку, но с этим диском, в самом деле сказочным: он – номер 77 в моей дискографии – я начну мое странствие по 2000. Шаг в 2000, который я хочу сделать здесь, дома, в Испании, очень меня радует. У меня готов не только этот альбом – я также опубликую, летом, вторую часть моих мемуаров – продолжение «Y mañana ¿qué?». Я столько пережил, и с такой силой, что воспоминаний мне хватит по меньшей мере на четыре книги.  

 

Его кабинет – «Leonera»*, так Рафаэль называет свое личное пространство: «Это просто свинушник, будьте любезны!»
- восклицает он – «он у меня забит вещами: бумагами, дисками, премиями, картинами… да всем!».
В августе 1995 года, после девяти лет пребывания в Майами, он вновь «закрепил» свой домашний очаг в Мадриде.
Сейчас, после беспокойной жизни, постоянно в пути, настал момент,
когда он может по-настоящему порадоваться своему дому и присутствию близких. 

___________

* Это слово имеет массу значений: от игорного дома до камеры предварительного заключения, от клетки для львов до шумного сборища… Сам Рафаэль определяет свой «бункер» как «место, где царит беспорядок»… а нам больше нравится «логово льва» - ведь так оно и есть: здесь наш роскошный лев задумывает свои будущие проекты и работает над их реализацией…

 

 

«Иногда я вижу зал, переполненный совсем юной публикой»

 

- Что осталось от твоего фан-клуба 60-х, от тех девочек, что засыпáли тебя красными гвоздиками?

- Остались эти самые поклонницы. И поклонники, потому что это относится не только к женщинам: там есть и мужчины. Время проходит, но я сказал бы, что они – как и я: они остаются в своих 23 годах! И ни одним годом больше, хотя бы они прожили уже по пятьдесят, и у них дети, которым по 20 – как и моим. Девочки и мальчики, которые росли и воспитывались на песнях других певцов – но и на моих тоже. И которые восхищаются мной! Иногда, при виде зала, заполненного совсем юной публикой, я удивляюсь, а моему сыну Мануэлю всегда кажется странным мое удивление: «Папа, да ведь молодежь тебя обожает!» – повторяет он мне. И это правда, когда я выхожу на улицу, я замечаю, что даже дети смотрят на меня с симпатией.

 

- Чего ожидают от тебя твои неизменные поклонники?

- То, чего ожидают от моих «Концертов 2000» и мои всегдашние, и наиболее новые – так это встречи с Рафаэлем, который «по-прежнему тот же», то есть, с тем, что «Yo soy aquel».

 

 

Брак, в который лишь немногие верили, и который длится уже 27 лет.

 

«У Наталии и у меня впереди еще долгий путь»

 

- Ты прошел долгий путь с Наталией Фигероа. Как тебе вспоминается ваша свадьба в Венеции, то 14 июля 1972 года?

- Без всякого сомнения, это главная дата в моей жизни. А что касается «долгого пути», не согласен. Он ничуть не длинный. Мне он кажется коротким. Потому что, хочу думать, что у Наталии и у меня все еще долгий путь впереди. И, кроме того, если это возможно, наш лучший этап. После того, как мы вырастили детей – что приносило много счастья, но и также и много забот – теперь настало время радоваться за них: с их чувствами, переживаниями, надеждами, мечтами этих молодых, которые ощущают себя способными построить лучший мир.    

 

- Когда вы поженились, были и такие, кто и гроша не поставил бы за прочность вашего брака, а получается, что по прошествии двадцати семи лет ни малейшего скандала о вас не известно.

- Потому что их не было – и нет! Ладно, один скандал у меня всё же есть: песня «Escándalo»! – смеется Рафаэль.

 

- Так вы, верно, ангелочки, что называется, «идеальная пара»?

- Нет, нет, ну, что ты. Не ангелы, не идеальные, но мы храним нашу любовь, мы добились того, что она не разбилась. Как? Честной игрой. Когда я решил жениться на Наталии, я знал ее, и… она не изменилась. Обо мне Наталия скажет тебе то же самое:  я тот же, кому она сказала «да» в Венеции. Она вышла замуж за певца по имени Рафаэль, который жил и сейчас живет жизнью певца Рафаэля. То есть, раз поженившись, ни она, ни я не чувствовали себя обманутыми.

 

- Среди такой суеты – скажи мне по правде – никогда Наталии не надоедало до смерти ожидать тебя дома? Никогда она не ставила тебя перед выбором: или ты остаешься на месте, или конец игре.

- Никогда в жизни. Именно потому, что она приняла мое предложение, заранее зная, что моя жизнь именно такова: жизнь вечного бродяги. Откровенно, между нами, между Наталией и мной, бывают споры, потому что – логично – есть темы, на которые мы смотрим с разных точек зрения, и даже противоположных, но, по-честному, я не помню, чтоб была, что называется, какая-то ссора – чтобы мы перестали разговаривать, хотя бы на несколько часов. 

 

  
Открывается для чтения - Se abre para leer 

 

«Каждый год с огромной радостью мы отмечаем нашу годовщину»

 

- То есть, вы никогда не переживали кризис.

- Никогда. Каждый год с огромной радостью мы отмечаем годовщину нашей свадьбы. Ну, в этом доме празднуется всё: дни рождения, именины… И наши, и наших детей.

 

- Ваши трое детей – они больше Мартосы или больше Фигероа?

- Все трое – Мартосы… четверо, сказал бы я, Наталия тоже стала «совсем Мартос». Поговорка, что «муж и жена – одна сатана», соответствует действительности. Внимание: моих детей я вижу, в том числе и внешне, настоящими Мартосами, но с чертами Фигероа, которыми они отмечены.

 

14 июля 1972 года Рафаэль и Наталия Фигероа, дочь маркизов де Санто-Флоро, поженились в Венеции.
У этой супружеской пары родилось трое детей: Хакобо, в 1973 году, Алехандра, в 1974, и Мануэль – в 1978.

 

«Мои дети знакомят меня со своими друзьями и подругами»

 

- Все трое, Рафаэль, сейчас в том возрасте, когда влюбляются. Хакобо и Мануэль познакомили тебя со своими невестами? А Алехандра – она приглашала домой своего жениха?

- Так чтобы женихи и невесты… Они эти слова не употребляют. Они знакомят меня со своими друзьями и подругами, но никогда не говорят: «Папа, позволь представить тебе мою невесту». Я вижу Алехандру с ее парнем, здороваюсь с ним, и отлично! И если Хакобо и Мануэль придут ко мне я девушками, ну, и очень хорошо! Мануэль в этом смысле самый беспокойный, он сразу же увлекается, но он очень изменчив, знакомится с девушкой, и у меня такое чувство, что он мечтает о ней… Но я не замечаю того, чтобы мои дети спешили с женитьбой.

 

- Ты представляешь себя дедом?

- Нет. Дедом – нет. Я представляю себя «старшим отцом». Это – то же самое, но на мой слух лучше. Думаю, что когда родится мой первый внук, я не буду воспринимать его, как внука, а… как моего младшего сына. Но это будет еще не скоро.

 

Над одним из удобных кресел* в гостиной – его портрет, в весьма модерновом стиле**

____________

*Вообще-то это скорее не кресло…

**Почему бы просто не сказать – «портрет Рафаэля работы Гуаясамина» – его манера настолько бросается в глаза, что спутать просто невозможно!

 

- Вернемся к тебе, Рафаэль. К этому певцу, которого мы всегда видим выступающим… в черном костюме!

- Я почти всегда одеваюсь в черное, да. В данный момент – нет: у меня серые брюки. И рубашка у меня цвета сомон – смеется он. – Но серьезно – для сцены я выбрал черный цвет не из-за какого-то убеждения или причуды, а из-за удобства. В начале моей карьеры, помнится, я иногда пел в белом, но из-за неприятности, случившейся со мной во время одной из поездок в Мексику, я окончательно перешел на черный. Потерялись мои чемоданы, а так как я должен был выступать в El Patio, я пошел и купил себе черные брюки и рубашку. А затем я понял, что вот так, в черном, публика более внимательна к выражению моего лица, движениям рук, и не отвлекается на мой костюм. Иной раз на телевидении, увидев меня в черном, мне задавали вопрос: «Ты не мог бы одеть что-то более веселое?». Но я никогда не уступал: «Сожалею, но я таков».

 

 

«Не важно, как одет певец – важно, чтобы пел хорошо»

 

- Итак, дело не в том, что черный приносит тебе удачу.

- Ничуть. По правде сказать, я не суеверен. Андалузец, да, но не из тех, кто убежден, что желтый цвет, к примеру, приносит неудачу. Так как мне очень нравятся желтые цветы. Но если серьезно – для певца важно не как он одевается, а чтобы пел хорошо! И, разумеется, чтобы песни у него были красивые.

 

- Ты бережешь голос?

- Как-то особенно я его не берегу, но я и не отношусь к нему небрежно. Я знаю, что перед концертом должен хорошо выспаться, в том числе отдохнуть в сиесту, и что чем меньше я разговариваю, тем лучше. И здесь, дома, в те дни, когда у меня концерт, я становлюсь немым. Я общаюсь с Наталией и детьми, но больше знаками, чем словами. И так до выхода на сцену.

 

 

Уголок одного из салонов, украшенный коллекцией картин.
Рафаэль влюблен в живопись, и как коллекционер, и как автор.

 

«Я всегда приношу в гримерную моего Христа Мединасели»

  

- Во время своих выступлений хранишь ли ты в гримерной какой-нибудь амулет?

- Никакого. То, что я всегда приношу в гримерную – это мой Христос Мединасели, образ, в котором я могу видеть мое детство, мои отроческие мечты, и в который я вложил всю мю жизнь.

 

- Чему ты посвящаешь свое свободное время?

- Ну, во-первых, я слушаю музыку. По преимуществу классическую и, поскольку я – андалузец, мне нравится фламенко. У меня всегда под рукой какая-то книга, представляющая интерес. Так как я муж писательницы, наш дом – это библиотека. Пишу мои мемуары. Рисую – я продолжаю заниматься живописью. По телевизору я мало что смотрю – новости и какое-либо интервью или программу – строго определенные. В кино с Наталией – да, хожу. В театры – меньше. Такова моя жизнь здесь, в моем доме «Los Martos». Не увлекает ли меня садоводство? По правде сказать, это не моё.

 

- Если бы ты не стал певцом – кем бы ты был?

- Был бы художником или танцовщиком. В любом случае, моё – это музыка. Признаюсь, я счастливый человек, потому что… работаю именно в той области, в которой мне нравится работать. И в придачу, это у меня отлично получалось и получается. Сказать об этом (притом, что я почти сорок лет на сцене) это все равно, что объявить, что ощущаю себя не только счастливчиком, но и обладателем привилегий.

 

 

«Вступить в 2000 год я хотел здесь, дома, в Испании, это наполняет меня радостью».
То, что особенно интересует Рафаэля – это будущее.

 

Наталия, писательница, помогала ему с книгой воспоминаний

 

- Полагаю, твоя супруга, как журналистка и писательница, каковой она является, очень пристально следила за твоими мемуарами? Она сурова в своем разборе, критике?

- Не сурова, но откровенна – это да. Когда я начал писать «Y mañana¿qué?» она настойчиво повторяла: «Рафаэль, будь самим собой. Не играй в литератора, которым не являешься, рассказывай в своей манере». Несомненно, это отличный совет, которому я стараюсь следовать.

 

- Есть артисты, которые, в своей одержимости накопления успехов, забывают о повседневной и личной жизни.

- Это не мой случай. Могу тебя уверить, что я и жил, и продолжаю жить по полной в обеих моих жизнях – и в артистической, и в семейной: когда был холост – с родителями и братьями, женившись – с Наталией и детьми. Оглядываясь назад, я не испытываю тревоги – лишь удовлетворение. Я уже прошагал добрую часть пути, и на том, что мне остается – надеюсь, что немало – хочу сохранить тот же ритм и то же направление.   

  

 

На кабинетном рояле* – фото с аудиенции у Папы Римского и фотография короля дона Хуана Карлоса.
Рядом с ними – один из его платиновых дисков**

_________

*Вообще-то здесь правильнее было бы перевести «на рояле в кабинете», но опять же – это ведь не в кабинете…

**Даже среди выдающихся журналистов, каковым всегда считался дон Хавьер, бывают такие странные люди: им объясняй – не объясняй, что это вовсе не «один из платиновых», а «уникальный урановый»… а толку чуть: ну, не воспринимают они главных пунктов разговора!!