25.02.2020 Алехандра Мартос Фигероа, реставратор музея Тиссена-Борнемисы
Alejandra Martos, restauradora del Museo Thyssen-Bornemisza
Алехандра Мартос Фигероа, реставратор музея Тиссена-Борнемисы
Alejandra Martos, restauradora del Museo Thyssen-Bornemisza
Fátima Poppe - 24.02.2020
Алехандра Мартос Фигероа, реставратор музея Тиссена-Борнемисы, принимает нас в своем рабочем кабинете.
Она встречает нас в залах знаменитого мадридского музея, чтобы побеседовать об одной из наиболее важных дисциплин в мире искусства: о реставрации.
Хотя с самого рождения она была окружена объективами камер, дочка живой легенды музыкального мира, певца Рафаэля, в своей профессии наслаждается тишиной и созерцательностью, которых требует сохранение произведений искусства. В работе она ежедневно сталкивается с сочетаниями оттенков, хроматическими гаммами, различными техниками и материалами, проявляя глубокие исторические познания.
Ее стремление к поиску подлинной красоты получило свое развитие в родном доме, где еще в детские годы она наблюдала, как русская икона возвращается к своему первоначальному виду, "возвращается к жизни" после реставрации. Теперь она вместе со своей командой работает с картинами Тинторетто, Карпаччо и Кранаха - с той же самой почтительностью и самоотдачей, что и с работами современных мастеров.
О красоте и очаровании этой профессии, как и о важной роли реставрации в наши дни, пойдет речь в данном интервью.
- Ведь это же полностью субъективно - то, что тебе нравится или нет, точно так же, как ты воспринимаешь портрет, что-то фигуративное, весьма классическое, нечто подобное... или четыре цветовых пятна
Раскрывая историю
- Мир искусства - то, что всю жизнь меня привлекало. Я хотела стать балериной, танцы приводят меня в восторг, именно к этому я стремилась, то есть - в мир искусства, единственно - я не знала, куда меня приведет этот путь. Ну, а реставрация, по правде сказать, стала в достаточной мере делом случая. Много лет назад мои родители у нас дома реставрировали несколько работ...
- Ты помнишь, какие это были работы?
- Русские иконы
- Надо же!
Место работы
- Для меня музей Тиссена - музей, который всегда меня привлекал, и смотри, как это вышло по жизни - здесь я стала работать. Вот именно поэтому - потому, что это как странствие по Истории Искусства. Пространство относительно немалое, но легко управляемое. Здесь достаточно художественных работ, но это не гигантский музей
Мастера
- Как реставратор... ну, возможно, методология работы художников, старинных мастеров, следовала очень точному процессу, в четко назначенной последовательности. Они знали, как готовится основа, была ли это деревянная доска, или, уже позже, холст, и красочные слои, в строгом порядке. Поэтому нам посчастливилось обрести работы, которым 500, 600 лет, и они почти что в превосходном состоянии. А современные художники - это совсем иное. Это более эфемерное, более торопливое искусство, материалы, которые приходилось подбирать на замену или использовать вторично, или брать то, что можно было достать - возьми, к примеру, работы русского авангарда, которые создавались во времена войн, когда не было денег, не было материалов, вообще ничего не было, и все равно они рисовали - на мешковине, и, понятно, что уровень сохранности просто фатальный, и потому они куда сложнее для реставрации.
У каждой работы есть свои проблемы, каждая работа - отдельный случай, и каждая требует того, что именно ей необходимо. Тинторетто, к примеру, мы реставрировали к 20-летию музея, это была длительная работа, она выполнялась на глазах у публики на протяжении почти года...
Художественная медицина
- Это работа, в которую вовлечено много людей, потому что мы сотрудничаем с химической лабораторией, бок о бок, с нашим фотографом, с другими реставраторами, и хотя именно мне предстоит работать с картиной, всегда этому предшествуют совещания, обмен мнениями, возникающими сомнениями...
И это - тоже чудо искусства, достаточно субъективно то, что нравится тебе или не нравится. Тебе может запасть в душу какой-то портрет, что-то фигуративное, весьма классическое или... четыре пятна.
Отслеживая настоящее
- Я понимаю, что хочется сделать фото, мир селфи так моден. Это известная сложность, как же быть с этим? Конечно, можно сказать, что делать фото запрещено... Я знаю, что в какое-то время во многих музеях разрешалось фотографировать, а теперь я вижу, что это снова строго запрещено. Потому что, знаешь, что происходит? Это становится очень опасно.
То, что мы делаем - это минимально возможное вмешательство, и мера этого возможного - чтобы твое вмешательство не было заметно. И, конечно, вмешательство возможно только на тех участках, где, к примеру, необходимо коснуться краской или что-то восстановить... те участки, которые утрачены, и никогда - поверх оригинальной живописи. Я помогаю сохранению произведения, его восстановлению и поддержанию, но я не должна никогда добавлять ничего в изобилии, по вдохновению.
Нам, работникам музея, повезло, что у нас есть лаборатория и целая команда, нам повезло, что мы можем исследовать - то, что невозможно в любом другом месте, и это чудесно, это подлинная привилегия.
В зале ожидания
- Очистка произведения - когда я говорю об очистке, я говорю об удалении окисленных лаков или загрязнений, имеющихся поверх живописного слоя. Удалить часть оригинальной живописи - это, я думаю, худшее из того, что может случиться.
Эта профессия все больше опирается на науку. Мы сохраняем все особенности нашего ремесла, мастерской, но мы работаем, опираясь на науку и технологию, и более чем надежно.
Сейчас я являюсь частью команды, завершающей работу над чудесной картиной Каналетто, еще я занята с полотном Бабюрена, и вскоре мы приступим к...
- Барюрен - тот, что отправится в поездку?
- Да... И вскоре мы начнем очень интересный реставрационный проект - фантастическое произведение Карпаччо - это вот-вот начнется!